В СТАРОМ ТЕАТРЕ ИЛИ ФАНТАЗИИ НА ТЕМУ… |
|
Немногочисленные зрители уже давно покинули театр. Ушли актеры, костюмеры,
осветители. Погасли люстры в зале и лишь тусклый свет рамп освещает сцену, первые ряды зрительного зала и режиссера в правой ложе. У него глубоко-задумчивый вид: спина сгорбленна, голова опущена на сцепленные руки, остекленевший взгляд. Слышатся торопливые шаги. На сцене появляется актриса театра. Актриса: Ты меня напугал - я думала в театре только я да сторож. Потеряла сережку… Вот она! И, конечно, кто-то уже по ней прошелся! Режиссер: Лора, какая сережка! Театр гибнет, ты это понимаешь?! Актриса: То что театр скоро снесут - я понимаю. Но я не понимаю, почему ты так расстроен. Грядет прогресс. Снесут - рядом есть новый, современный. А это же рухлядь! Режиссер: Нет! Актриса: Да! Она переступает через одну из лесок с красными ленточками ограждающих сгнившие доски пола и проваливается в подвал. Через минуту возвращается отряхиваясь. Режиссер: Ты можешь спокойно смотреть как зритель забывает наш театр - при нашем то репертуаре?! Как увольняются лучшие актеры? Сценаристы перебегают к другим? Актриса: Да мы же не ставим ничего нового! Отыгрываем давно всем надоевшие старые спектакли. Единственная премьера этого сезона этот наш маленький апокалипсис. Я, кстати, хотела тебя спросить: мы играем не слишком вяло? Мне кажется, надо добавить страстей. Использовать какие-то современные спецэффекты: экскаватор подогнать пусть раскачивает этой…не помню как называется - у стен театра. Режиссер: Лора, режиссер здесь пока еще я! Ты вспомни, как было много стоящих вещей! "Осень текла с неба по стеклу. Растекалась кольцами скуки и исчезла в надвигающихся сумерках. Кофейный дым цеплялся за скуку и вяло тек по кухне. За него цеплялся мрак вечера медленно вползая в душу. Окно открыто... Собачий лай... Надсадный, беспрерывный, бессмысленный, на одной единственной ноте... Мрак клубился, превращаясь в сигаретный смок... И невозможность всего происходящего оседала на стенках чашки из кофейного сервиза." Смог бы кто кроме нас такое изобразить?! Актриса: Как мы вообще могли играть, удивляюсь? Все не в своем уме и каждый по-своему! Мало того, и конструировал этот театр сумасшедший! Почему батарея в суфлерской будке, а не в моей гримерке?! Режиссер: Не скажи. Конструкция этого театра продумана до мелочей! Вот почему так грустно с ним расставаться… Тебя и так приходится охлаждать, а если бы у нас был суфлер - его стоило бы поберечь. Актриса: У нас есть суфлер-комментатор! - вытаскивает из будки заспанного серого кота. Кот: Положи туда откуда взяла! Актриса возвращает кота на батарею. Режиссер: А я-то думаю, откуда столько удачных импровизаций?! Актриса: Интриги, скандалы, сплетни. Новички воют, а потом ничего, закаляются. А я уже давно поймала себя на том, что ничего не чувствую и ничего меня не трогает. Режиссер: Зачем мне истерички, Лора?! Но какой образ получается из уставших женщин! Утонченна, аристократична, независима, главное - эстетична. Она - смотрится! Кое-где фонари, кое-где кучи рыхлого снега. Долечу до любви, если вдруг захочу… но с разбега. Кое-где тишина, кое-где смех и музыка танго. Я должна полететь, я могу захотеть… но не надо. Кое-где чья-то тень, кое-где чьи-то руки и лица. Я хочу захотеть, я могу полететь… соблазниться? Кое-где чей-то вздох, кое-где крик и горсточка пепла Я могла б захотеть, да вот только летать… так нелепо. Актриса: А меня всегда тянуло к веселеньким легким постановкам… Почему же у нас такой грустный репертуар? Зритель с галерки скоро начнет выбрасываться в партер. Режиссер: Не нравится - уходи! Актриса: (гордо) Я самодурка и изменять себе не собираюсь! Режиссер: Вот поэтому ты еще в моем театре! Комедии ставят везде. Мне не нужен идиотский смех в зале - минор и точка! Я должен заразить зрителя настроением. Не просто каким-то настроением а Настроением с большой буквы. "Ночной город был двухцветным, как чёрно-белая фотография… В неживом свете фонарей метались снежинки, и от их беспорядочного мельтешения всё вокруг было мутным, нечётким, уныло-расплывчатым… Он медленно шёл по улице, а снег всё падал и падал, и заметал Его следы, а потом стихли Его приглушённые шаги, и Его ссутулившуюся фигуру с поднятым воротником и засунутыми глубоко в карманы руками скрыла стена валом повалившего снега… И улица снова стала прежней, и по-прежнему веселилась шумная компания на третьем этаже…" В зал входит сторож с подсвечником в руках. Сторож: Что-то засиделись вы тут… Будете кофе? Режиссер: (хлопнув рукой по голове) "И тут до Динара дошла вся комичность ситуации: он сидит неизвестно где, высоко-высоко, на какой-то непонятно откуда взявшейся площадке. Здесь же обитает человек, как и зачем здесь очутившийся, непонятно. Похоже, что кроме хламиды у него ничего нет, даже обуви (по крайней мере, из-под хламиды выглядывали пальцы ног без намека на какие бы то ни было ботинки), и этот человек из чистой вежливости предлагает ему кофе… Логичным следствием этих рассуждений явилось то, что он во все глаза уставился на человека. Сам того не осознавая." Куда еще бежать от действительности? Сюда! В наш театр! Мы расскажем так что вы рот не сможете закрыть от удивления! Актриса аплодирует. Сторож озадаченно смотрит на ноги… Режиссер опускает голову снова принимая позу мыслителя. Актриса жестами дает понять сторожу что серьезно опасается за умственное состояние режиссера. Режиссер вскакивает, покидает ложу, выбегает на сцену и начинает исступленно декламировать : Ах, Цезарь, я не пьян. Почти. Когда Везувий Покрыл те города, что подле, слоем пепла, Все было как всегда, Помпея где-то Неблизко, нет мне дела до провинций. Доколе жив, спешу красою слога И женских тел изгибом насладиться. Прошло немного дней. Совсем. Внезапно солнце Предстало взгляду вихрем черной пыли. Холодный порошок, который без усилий Давал в итоге воду в смеси с грязью, Стал падать с неба. Различим остался Один лишь черный цвет. Все изменилось сразу. Метаморфоза-признак сил. Природных. Весь тот сброд Что возносил хулу богам, теперь смиренно Возносит оным гимны, каждый в стенах Своих укрылся. Сколько же даров Растрачено вокруг, умилостивить дабы Подобно статуям, бесчувственных богов. День в городе иль ночь. Неважно. Самая пора Взор отвести от чаш с вином; когда один- В нем не найти веселья. Призову рабынь, Войду, как в реку, в утомительную негу С Дианой златокосой, мрамора белее, И с эфиопской девой, что чернее снега. Читая последние строки хватает за талию сопротивляющуюся актрису. Потом взгляд его падает на подсвечник в руках сторожа. Он отталкивает актрису, хватает подсвечник и с криком "Нет сил моих больше ждать, подожгу все сам!" скрывается за кулисами. Актриса: Вам не кажется, что он немного нервный? Сторож: Да нет, нормальный он… может быть, даже более нормальный, чем другие. Подурковал, пошумел, разрядился и спать пошел. Актриса: А ведь в чем-то он прав. Были запоминающиеся постановки… Лора вытаскивает за шкирку кота и с воображаемым пистолетом в руках начинает гонять его по сцене. "Они появились одновременно и с разных сторон. Огрызнувшись короткой очередью, он влетел в хижину спиной вперед, упал на пол и отполз к окну слева от входа. Если не закидают гранатами, еще можно попробовать выкрутиться. Пауза затянулась. Они не спешили войти в хижину, он, естественно, не спешил из нее выходить. Напряжение первых секунд отступило, глаза в десятый раз осматривали стены хижины, пальцы застыли на клавишах… Звонкая трель дверного звонка заставила его вздрогнуть… пальцы дернулись на клавиатуре, он "там" сдвинулся на пол корпуса вперед и тут же выстрел из снайперской винтовки в окно у противоположной стены заставил его выгнуться дугой и упасть на грязный пол. Победить "в сухую" не получилось…" Она дует на ствол невидимого пистолета и отправляет его в невидимую кобуру ковбойским жестом. Кот: (прижатый шпилькой к полу) Кто-нибудь когда-нибудь в этом театре вспомнит, что кота играет тоже человек?! Актриса: Ну извини. Ты так хорошо играешь. Кот: Лора, ты - чудовище! Актриса заливисто смеется, поправляет прическу… платье… Замирает на мгновение, запускает руки в волосы, закрывает глаза. Актриса: "Любимые мужчины называют меня чудовищем и надолго в моей жизни не задерживаются. Независимо от мимолетности романа, на месяц-два погружаюсь в кому: жизнедеятельность организма осуществляется в принудительном порядке, чувств нет, и кто знает, что происходит в этой голове! А мысли в этой голове направлены на самоуничтожение. Включается часовой механизм… Но жить - хочется! И надеяться на что-то. И ребенка хочется… Инстинкты…" (открывает глаза) Прямо в десятку! Вот уйду со сцены, выйду замуж за какого-нибудь поклонника… Сторож: Так у тебя в анкете написано, что ты замужем! Актриса: Правда? Боже мой! Пойду найду экскаватор! Снести этот театр побыстрей и домой к мужу! Решительным шагом уходит за кулисы. Кот: Шутит? Сторож: Блефует. Кот: Красиво ушла! Учись. Это важно очень в театре! Уходить надо попутно ломая и выцарапывая когтями признания любви на будущих руинах, рычать, шипеть, и дверьми хлопать… Сторож: …и свои гримерки разносить, и в чужие тексты чернила банками выливать. Кот: Жили ведь полной жизнью!!! Теперь одни будут на сгнившей сцене играть старые роли, радуясь, что зрителей хоть и нет почти, зато все сплошь и рядом знакомые, другие сбегут в новый театр, открывшийся на другой стороне улицы, кто-то и вовсе покинет сцену... а жаль, хорошая труппа подобралась. И кого обвинят? Сторож: Неужто знают!? Кот садится на край сцены. Чешет за ухом, закуривает сигарету - тянет паузу. Начинает декламировать с выразительной мимикой. Кот: Идиотская игра - Шутят те, кому не сладко. У кого, еще вчера Было вроде все в порядке. Кто кого-то потерял, Что-то в жизни не сложилось... Тот украл, а там аврал... Кто махнулся - плюс на минус... Просто пир среди чумы, Бег в мешках, иголка в сене... И всему виною мы... МЫ одни на этой сцене... (читая последнюю строчку бьет себя в грудь) Кота обвинят, Уважаемый! Меня, то есть. Сторож: Так, иди котик в свою будку на теплую батарею, а то сейчас опять ныть начнешь. Кот: Это сценическая маска. Режиссера нет - ныть не буду. (Ловко вскакивает на ноги) Пойти молоток что ли купить, да начать строить тихонечко свой театр для всей нашей труппы, пока не разбежалась? Сторож: Вот умничка. А с этим театром что делать? Кот: Ненавижу! Взорву по дороге. Уходит насвистывая. Сторож дожидается пока уйдет кот, ныряет за кулисы, возвращается переодевшись в малиновую форму швейцара. Сторож (прокашлявшись): " Нет публики более невыносимой, чем влюбленные. Вот вроде написали для них крупными буквами "Флирт" - Швейцар указал на крупную вывеску- Флирт! Это что значит? Дразни и не влюбляйся! Так ведь нет! Не могут они на полпути остановится. Подавай им третий акт после того как занавес опустился! Перевлюблялись так, что треугольников не хватит! Сначала-то они тихо себя вели. Сидят в приватах целуются, через час меняются приватами. Но вот Продавец Груш страстно полюбил Соленную Воблочку и предложил ей своё сердце. Воблочка сердце отвергла. Но парень попался упрямый: то в сумочку ей сердце подложит, то в тарелку. Воблочка всегда его находила и продавцу через официанта передавала. Так вот: Однажды Продавец груш не выдержал и как запустил сердцем в Соленную Воблочку. И она не выдержала. Не стала дожидаться официанта, а засветила Продавцу его же сердцем в его же глаз! И что тут началось! Я вот почему говорю, что влюбленные тяжелый народ: да потому что если одна парочка целуется - все целоваться начинают, если одна пара ругается - через минуту, глядь, - ругаются и остальные, ну а если одна парочка перекидывается сердцем? Мимо Алисы и Швейцара как раз пролетели два сердечка. -Вот я и говорю - Никаких нервов на них не хватит!" Ведь выучил наизусть! Одну единственную роль мне обещали в так и не поставленном спектакле... сожгут, снесут, подорвут….только кулаками махать умеют! А я вот взял и написал куда надо! Потому что внимательно надо к людям относиться. Но ничего…Будет новый театр - будет новый режиссер! -------занавес------- |
|
|